По следам событий октября 1942 года обороны Нальчика
Продолжение материала.
...Ночью жители дома вышли из подвалов, стали готовить еду. Покормили и нас. От жителей я и узнал, что в их доме жил кабардинский поэт Али Шогенцуков, который ушел на фронт.
Мы ужинали втроем – командир взвода, сержант Соколов и я. Командир познакомил меня поближе с пулеметчиком, с Соколом, как все его называли в полку. Сказал и о том, что если с ним что-то случится, то командование взводом надо передать Соколу. Сержанту было 22 года, среднего роста, коренастый, общительный. Он погиб уже на следующий день – до обеда 27 октября.. Это произошло так. Во время артналета Соколов был ранен. Я находился поблизости и успел его подхватить под руки. Он спросил серьезная ли рана и добавил: «Мне надо жить, у меня старушка мама в Белоруссии». Это были его последние слова после которых он потерял сознание. Мы отнесли его на первый этаж в угловой подъезд, где он вскорости и скончался. Как рассказывали жители дома, после войны его мать приезжала в Нальчик на могилу сына. Вероятно, кто-то из однополчан сохранил адрес родных Соколова и написал им.
Рассвет 27 октября был тихим. Противник за ночь убрал убитых. Но затишье продолжалось недолго. В полдень, под прикрытием артиллерийского огня, фашисты возобновили атаку. Направление ее было прежним – с левой стороны, из-за крайних домов. Цепи рассыпались в сторону Почтовой улицы. Судя по всему, рота противника была усилена. Заговорили наши пулеметы и фашисты вновь залегли. Обстрел нашего здания усилился – на этот раз огонь велся из танков, укрывающихся за домами. В конце дня один из этих танков выполз на шоссе и тут же скрылся за бугром. Наши бронебойщики успели сделать по нему лишь один выстрел, но патрон прошел выше танка и попал в угол дома.
Вечером командир взвода сообщил мне, что пароль и отзыв в ночь на 28 октября остаются такими же, как и днем раньше. Из этого следовало, что линия обороны города держится на всем ее протяжении. Но уже утром 28 октября он сообщил мне, что поступил приказ отходить – оборона города снимается. В это время начался обстрел наших позиций и я решил подняться на второй этаж – на свой наблюдательный пункт. Но тут снаряд попал в наше здание, я потерял сознание. Оказалось, что получил ранение в руку, в голову и лицо – был поврежден глаз.
Когда пришел в себя, товарищи спустили меня вниз, сделали перевязку. Командир роты Абалмасов собрал всех в траншеях на командном пункте, который находился между улицами Горького и Степной. Вскоре я услышал голос комбата Лукьяненко: «Вы что здесь сидите? Оборона города снята. Приказываю немедленно отходить!». Командир роты стал оправдываться: «Идет артиллерийский обстрел; мы оставили боевое охранение». «Что ваше охранение сделает, – ответил ему жестко Лукьяненко, – Его просто обойдут. По линии обороны уже никого нет. Еще раз повторяю – немедленно отходите!»
Меня на руках тащили два бойца. Но от потери крови я настолько ослаб, что ничем им помочь не мог. У углового дома по улице Степной ребята оставили меня. Начался минометный обстрел, а когда он прекратился, я заполз в пустой дом.
После короткого затишья в полосе обороны роты вновь началась ружейно-пулеметная стрельба. Я подумал, возможно подошло подкрепление и наша рота возвратилась. Хотел выбраться из дома, но сил на это не было.
Перестрелка затихла. Но через несколько минут, со стороны улицы Советской вновь прозвучали короткие пулеметные очереди. В ответ со стороны противника раздались автоматные и пулеметные очереди. Это начался тот бой, о котором я и хочу рассказать. Сам я его не видел по понятным причинам, но о нем мне поведали очевидцы, местные жители, спрятавшие меня.
…Фашисты двигались вдоль улицы Почтовой. Рассыпавшись по полю, их цепи пошли в атаку. Когда ими уже была пройдена большая часть расстояния до наших позиции, раздался фланговый огонь со стороны улицы Советской. Фашисты залегли и вперед двинулись штурмовая группа, стремящаяся пробиться к нашим дзотам на улице Почтовой. Враг не знал, что там уже никого не было. В это время вновь раздался фланговый огонь вдоль грунтовой наезженной дороги. Поднятое в атаку фашистское подразделение залегло. Наш пулемет замолк. Но буквально через несколько минут вновь ожил. Раздался одиночный выстрел и после этого все смолкло.
Все это я слышал сам и тогда подумал, что вероятнее всего в боевом прикрытии остались два солдата и оба они погибли. Тогда я даже не предполагал, что через несколько дней увижу тех героев.
Все стихло окончательно. В этот момент я вновь потерял сознание и очнулся только вечером, в доме. Рядом со мной были две местные жительницы: Аня Гончарова и Зинаида Васильевна Люкшина.
Здесь мы прервем рассказ ветеран и обратимся к его же письму, опубликованному в газете «Кабардинская правда» от 8 марта 1945 года под названием «Сердечная благодарность». В нем Владимир Зеленкин рассказывает о своих спасительницах.
