Часть третья
То, что это костер, не подлежит сомнению. И хоть до него достаточно далеко, но четко видно, как языки пламени вздымаются вверх. Я резким движением подношу бинокль к глазам, лихорадочно фокусирую и от увиденного буквально замираю. Около костра танцуют люди. В отблесках пламени видны их силуэты. Вижу, что танцующие держаться за руки, образуя круг. И этот круг находится в постоянном ритмичном движении. Сколько их понять невозможно, но можно догаться, что как миниум с десяток. Не меньше, ведь костер достаточно большой, а они образуют круг на расстоянии от него. Пламя высвечивет силуэты, оно четко видно в просветах тел. Но музыки, которая по логике вещей должна сопровождать подобного рода танцы, не слышно. Я вслушиваюсь, напрягаю слух… Нет, стоит полнейшая тишина.
Отдаю бинокль Исхаку. Он фокусирует его под себя и тут же удивленно вскрикивает на родном языке. И уже обращаясь ко мне: «Кто они? Что здесь делают?» Ответов у меня, естественно, нет. Какое-то время мы стоим в молчании, передавая бинокль один другому и не зная, что делать дальше. Спускаться к танцующим не хочется. Более того, от одной мысли об этом становится не по себе. Ощущение, что ни к чему хорошему это не приведет, объединяет нас.
Откуда взялись эти люди, я пытаюсь шепотом рассуждать вслух. Мы ведь никого не видели, когда сюда пришли. Значит, они где-то прятались. А раз прятались, от них всего можно ожидать. Тем более, вон сколько их. Это не туристы, и не местные. Это пришлые и кто знает, какие у них намерения. Время сложное, все может быть…
Исхак согласен: к костру нам идти не следует. Мы еще какое-то время наблюдаем за танцующими. Их движения непредсказуемы: они то плавные, даже излишне замедленные; то резкие, прыжкообразные, словно в такт музыки, которая то замедляет темп, то ускоряет его. Но мызыки не слышно. Может, она до нас не доносится? Но полянка расположена прямо над рекой, шум которой все-таки слышен. Он не может заглушить музыку. Да и не заглушает, так как ее просто нет. И от этого становится еще неуютнее.
Дрожь раз за разом пробегает по моему телу, и я не могу понять, то ли это от холода ночи или страха от непонятного зрелища. Приходит мысль: «А вдруг они увидят нас?!» И неожиданно для самого себя я начинаю раз за разом лихорадочно повторять: «Только бы они не увидели нас! Только бы они не увидели нас!» И сам не замечаю, как повторяя это заклинание в очередной раз, заменяю словосочетание «не увидели» на «не почувствовали».
Что-то настолько странное и необычное есть в силуэтах танцующих, что приходит мысль: это не люди. С каждым шагом она все больше укрепляется в моем сознании и когда мы (с невероятными предосторожностями) добираемся до палатки (удвительно, как все-таки нашли ее в такой мгле!), мысль эта овладевает нами обоими. Но кто же тогда? Мы в молчании лежим в палатке, идущий от земли холод отбивает сон. Да какой там сон? Увиденное и, судя по всему, продолжающееся на лужайке действо так потрясло наше воображение, что уснуть невозможно.
– Это не люди… - раздается слабый шепот Исхака. – Это… – следующее слово он долго не может произнести и, наконец, выдыхает: Это джинны…
Я не удерживаюсь: «Какие джинны? Какие в наше время могут быть джины?
Но Исхак вновь и вновь повторяет это слово.
…С первыми лучами солнца мы вылезли из палатки, собрали ее и стали решать, что делать дальше. По большому счету поставленная цель была достигнута: мы узнали, что на самом деле в летнее время по ночам в Тызыльском ущелье горят костры. Причем на протяжении нескольких лет. Другой вопрос – кому так полюбились эти места, кто такие эти неизвестные год за годом приходящие сюда? И почему именно сюда? И что означают их танцы вокруг костра, так похожие на ритуальные? Если даже это последователи какой-то секты, то как они оказываюся здесь, ведь в ущелье никто не въезжает со стороны Кенделена и не заходит с верховий? Не спускаются же с неба?
Ответа на эти вопросы не было, а так хотелось узнать. Я, рассуждая вслух, предложил встретиться с ночными танцорами, на что Исхак ответил категорическим отказом. Его аргументация была убедительна: «Если они (Исхак старательно избегал слова «люди») прячутся, значит, им есть что скрывать. А коль они этого не хотят, а мы узнаем, то воможно все. И если они решат избавиться от нас, то мы ничего не сделаем. Не убежим – со всех сторон горы. Не спрячемся – по большому счету негде, а если спрячемся – все равно найдут; измором возьмут – их много, нас же только двое. И тогда мы останемся здесь навсегда».
Фотографии сделаны в районе поселка Солнечный
Продолжение следует
