Впоследствии рядом с читальней заасфальтировали площадку, поставили теннисные столы и застучали малые ракетки, пустились вскачь китайские целлулоидные мячики...
В самой читальне, где читать по большому счету было нечего – «Правда», «Известия» да «Крокодил» вот обязательный набор изданий, которые лежали на столе и были выставлены за двумя вертикальными стеклянными витринами – я провел немало часов. Отец настолько увлекался шахматными баталиями, что забывал обо всем на свете. Случилось как-то, не вспомнил даже о том, что я пришел вместе с ним. И вернувшись, нашел меня плачущим под одним из столиков.
Их, кстати, чтобы не украли, заносили внутрь – читальня работала до шести часов, но баталии затягивались куда дольше – тогда шахматные доски расставлялись прямо на перилах ограды, окружавшей беседку, по обе стороны которой и размещались играющие. Рядом с ними всегда толпились болельщики, сквозь плотную толпу которых едва-едва пробивался свет от единственной лампочки, горевшей над входом.
Я же, семилетний мальчишка, предоставленный сам себе, вначале рассматривал картинки в «Крокодиле», потом пытался его читать, но «Крокодил» начала шестидесятых отличался от «Правды» лишь тем, что в журнале писали только о недостатках, а в газете только о достоинствах. Первые были мелкими, вторые – весомыми, но и те и другие – неинтересными. И поэтому я вначале шел к шахматистам, потом к теннисистам, а дальше (хоть это и категорически не поощрялось родителями), на речку, что текла за обрывом, в какой-то сотне метров.
Летняя читальня мне запомнилась еще и тем, что ее фундамент по весне был буквально усыпан черно-красными жучками (их мы называли солдатиками), которые, впрочем, официально так и величаются клопы-солдатики.
Летняя читальня – место, дарящее тепло человеческого общения, сегодня живет лишь в моей памяти. Недобрая рука в одну из ночей поднесла горящую спичку к ее хрупким деревянным стенам, лишив множество людей пристанища души и сердца. Правда, остался расположенный чуть выше ресторана «Лето» (ныне на месте этого легкого и ажурного сооружения возникло нечто бесформленное, громоздкое и несуразное) шахматно-шашечный павильон, но он никогда не был популярен у интеллектуальной публики.
